пью всё, что с акцизом, курю всё, что горит ;
bloody mary — 25 — картовед

«

[indent] Водка, томатный сок, табаско ; подавать с солью и перцем, можно добавить сельдерей.
[indent] Мэри появляется на хайвее с сестрой, а дальше идёт один - в список безвести пропавших добавляется имя, а сам Мэри в способности других к розыску не верит. Сначала сам ищет отчаянно, потом понимает, что сил, кажется, недостаточно ; страшно думать, что она на самом деле не хочет, чтобы её находили, потому что иначе как это ? Как можно так долго пропадать ?
[indent] Монако не обещает её найти, зато обещает, что всё будет хорошо. Он в целом обещать любит и не всегда свои обещания исполняет, но Мэри капризы складывает в бесконечные карманы своей куртки и не особо об этом беспокоится. Все клятвы в какой-то момент ломаются, некоторые просто тише других.
[indent] Возвращаясь к куртке - никогда не спрашивайте откуда она ; вы же не спрашиваете откуда взялся Бог ? Вот и здесь не надо. В этой куртке есть всё - карманы, жвачки, брошки, сигареты, часы, сладости для собак, сладости для людей, камушки, стёклышки, листочки, ручки, цветные карандаши, резинки для волос, ножи, щипчики, гаечный ключ, шапка, повязка пирата, ногти, яблоко, сборник стихов, сборник стихов Мэри, ключи - от дверей и без дверей, - и ещё много-много чего другого. В куртке Мэри чувствует себя всесильным волшебником, без - слишком худым парнем без кожи и жизни.
[indent] В поисках сестры Мэри поймал отчаянную необходимость записать хайвей на бумагу - Мэри носит с собой записную книжку, где строчка за строчкой секреты, которые уже на следующий день могут либо исчезнуть, либо перестать быть секретами ; здесь же он рисует карты - дорога влево, тропинка вправо. Карты тоже на следующий день могут исчезнуть - могут перестать быть картами и стать просто рисунками. Мэри не переживает. Однажды получится. Мэри учит себя вообще не переживать - Мэри громко смеётся, похабно шутит, любит журналы с голыми девчонками и заглядывать под юбки.
[indent] Карты он отдаёт Монако, чтобы тот скармливал их 'туристам' - так они называют всех остальных. Кроме, конечно тех, кто уже давно с хайвеем слился и стал им пахнуть. Те карты, которые кажутся Мэри настоящими ( потом таковыми не оказываются ) , он оставляет себе и почему-то боится об этом признаться - Монако многозначительно молчит, потому что знает - зачем и почему : Мэри каждый день ждёт, что на одной из карт появится красный крестик, обозначающий его сестру.
[indent] Крестик не появляется ; красный рвёт Мэри изнутри, поэтому он крепче заворачивается в свою куртку. В особо плохие дни он не спускается с чердака туристического офиса и выкладывает-складывает-обратно вещи из карманов куртки, много пьёт, мало говорит и шумно выдыхает дым от сигарет.
[indent] Ещё в карманах Мэри хранит сказки, гнёзда птиц, которые не успели убежать от осени, чужие слёзы и шоколадное печенье, которое любит скармливать голубям. Себя в карманы положить не получилось, но если собрать всё вместе - что-то похожее на Мэри и получится.

»

HELENA BONHAM CARTER // ХУДОЖНИЦА-МУЛЬТИПЛИКАТОР НА ТВ

Ты рисуешь их. Маленьких, больших, в цвете и не только, двояко изогнутых, улыбчивых, вывернутых наизнанку. Твои персонажи составляют твою жизнь, хайвей — бесконечный источник твоего вдохновения. Твоими героями становятся окружающие тебя люди, их родственники и злейшие враги, их аквариумные рыбки и любимые дайнеры, безымянные пальцы их левых ног.

Ты в порядке.

Твой магнум опус зовётся: «Пожалуйста, выключайте свет». Это мультфильм, который показывают по телевизору. Про мальчика.

В первый раз он явился тебе во время рекламной паузы, и с тех пор ты видела его часто. Слишком часто, чтобы не зарисовать, не поговорить с ним, не сделать главным героем своей новой истории. Не помешаться.

Ты живёшь от разговора к разговору. Теперь Винсент приходит к тебе реже, чем раньше. Однажды вечером ты вспоминаешь, что попала на хайвей после смерти сына, но это здесь, разумеется, ни при чём.

Тебе нужно увидеть его. Кажется, кое-кто на радио мог бы помочь тебе в этом.

Ты — сигаретный дым с запахом старых духов и отпечаток помады на щеке ребёнка. Исходишь трещинами и выходишь вон вместе со сквозняком.

SAM ROCKWELL // ВЛАДЕЛЕЦ МОТЕЛЯ "РАЗВИЛКА"

Ты пиздец как устал.

Содержать сраный мотель — та ещё задачка. Вдвойне сложная, если тебе и твоему сраному мотелю нужно регулярно питаться чужими воспоминаниями.

Эта профессия тебе, прямо скажем, не очень подходит. Морда недружелюбная, манеры паршивые, где-то за ухом постоянно остаётся пена для бритья. Зато мотель живо отзывается на твои настроения: когда ты сыт и доволен, коридоры сияют, а в номерах пахнет цветами и ещё какими-то радостями. Вот только происходит это крайне редко — намного чаще тебе приходится бороться с нашествием тараканов и обваливающимся потолком.

Ты не очень счастливый человек. Правда?

Так было не всегда. Когда-то у тебя был образцовый постоялец — жил целый месяц, а может и все два, исправно платил, не докапывался до тебя с тупыми разговорами, но самое главное — воспоминания. Ебучий деликатес.

Кажется, его звали Исаак или типа того.

Но Исаак уехал, и с тех пор тебе приходится перебиваться мелкими полутрагическими эпизодами: как Гарри ушиб коленку, падая с качелей, как Элен потерялась в лесу, как Алехандро съел испорченный йогурт на завтрак — хлебные крошки по сравнению с тем, чем ты набивал свой желудок раньше.

Нет худа без добра. Пару месяцев назад ты заключил сделку с одним хером — директором туристического офиса. В обмен на мелкие услуги он отправляет к тебе свою клиентуру — мелкие сошки, но лучше, чем ничего.

Ты — необъятное волчье брюхо, и аппетит у тебя соответствующий. Как заканчиваются такие сказки? Ты не помнишь — или, может, не хочешь вспоминать.

тебе не повезло
арчи — не дряхлый — министерство согласованных убийств

«

фуга смерти? а может почитаем других поэтов?
Cleans and brightens all household surfaces. Однажды Марша пыталась помыть посуду этой штукой, но засохла она ещё до того, как они с Роберто ввалились в эту раковину.

— У нас, — она делает неопределённые пассы руками, мол, догадайся, где, — есть специальные люди, которые убирают помещения, в которых кого-то убили. У вас такое есть?

— Тебе убивать нравится или просто скучно?

— А какую-нибудь анкету заполнять нужно?

— Ты похож на Бобби, одного из каскадёров на последнем сете. Ему как-то чуть череп не проломило оборудованием, и хоть бы хны. Целёхонький.

— Вот знаешь, никогда не хотела умереть, прямо по-настоящему не хотела, но тут какая-то зловещая энергетика, не знаю, каждое утро просыпаешься — всё одинаковое, пытаешься позавтракать чем-нибудь новым — на вкус такое же, даже пауков нахожу в одних и тех же углах, засыпаешь в разных местах — просыпаешься у себя в кровати, хотя это скорее плюс, но иногда раздражает, в общем, понимаешь?

— А оставлять пожелания можно? Можно ты мне башку прям разнесёшь, ну как в фильмах, когда на стенах остаётся каша, мозги валяются, типа как из дробовика выстрелили? У вас есть дробовики?

Два месяца спустя, осенью или, положим, весной, неизвестное Роберто лицо (не лицо, а рука, рука с дробовиком — всё, что успел разглядеть Роберто) материализуется из подозрительно копошащейся тени. Происходит неизбежное вскрытие черепной коробки, которое коронер назвал бы по-другому, а мы оставим в таких словах, происходит безапелляционно и грубо. Роберто шокирован, возможно, даже травмирован, но неизбежно засыпает и на следующий день видит то же настопиздевшее ебло, что и каждое утро.

Марша, надев лицо арт-критика, изучает въевшуюся в обои кровь. Бутафорскую, может быть.

— Интересно.

Роберто молчит. Действительно интересно, значит.

— А! Да, забыла сказать.

Арчи точно не работник месяца.

»

местный тёма лебедев
ну имя и имя — 20s — творец, полиграфист СРК

«

Листовки, похожие на фантики из-под конфет, буклеты-головоломки (собери картинку и узнай лайнап!), плакаты, похожие на граффити, и граффити, похожие на плакаты — у Сверхъестественного рок-клуба лучшая реклама, и всё благодаря ему.

Шеренги обезображенных манекенов вдоль автострады, ровный квадрат штукатурки на стенке дайнера, несогласованная роспись кладбищенской ограды под хохлому и глаза глаза Г̷̧̭̙̟̬̘̿̋̑̓̌͋́̿̾͛̚͠͠ͅЛ̶̧̙̱̗͔̹̋́́А̶̧͇̣͈̬̭̻̖̠͚͎͎̂͒̇́̂̍̇̏̇͋͘͘̕З̶̥̲͓̮̳͎͊̔̕͝͝А̷̤̪͐̐̎̂͑̎͛̈̕̚, глядящие с каждого седьмого дорожного знака — на хайвее лучшее современное искусство, и всё благодаря ему.

Существует ли он отдельно от своего творчества? Нет, нужно ставить вопрос правильно: существует ли творчество отдельно от него?

Каждый его шаг — намеренное отдаление от первого в угоду приближения ко второму. Ему безразлично, поспевают ли за этой погоней другие: это зритель должен тянуться к творцу, а не наоборот; если же он принимает инсталляцию за мусор, это проблема исключительно его узколобости. С каждым днём на хайвее человека в нём остаётся всё меньше.

Его вещи — про жизнь: про то, как тонкие материи проникают в повседневность, про поиск Великого вокруг себя. Пространством для произведения он выбирает заправки и ненавидит МЖИ за то, как в нём запирают искусство на замок.

Лёша видит, как он расклеивает коллаж по витрине заброшенного универсама, и говорит: "Подготовь брошюры к следующему фестивалю. Без предоплаты". Проходит месяц — месяц ли? — и Лёша просит: "Подготовь афишу к моему концерту. За процент от кассы". Время течёт неоднородно, как неньютоновская жидкость, и Лёша выдыхает облачко дыма: "Давай выставку тебе организуем. Клуб оплатит расходы".

Синтез искусств — аудиальное и визуальное, слух и зрение — их обоих давно интересовал.

»

товарищ майор*
ваши документы, пожалуйста — ~ 32-34 — мне больше делать нечего, кроме как делами заниматься тут!

антон лапенко

«

_{это сердце не отпустит, не переболит
это чувство колким сгустком прячется внутри}

смазанное, случайное знакомство утекло из памяти Апрелины мыльной пеной, в воспоминаниях майора - синяки на запястьях и бледных ногах, тянешь руку - костенеет, сжимается. прижимает смех к губам дрожащей рукой [он распадается ртутными шариками, путается в волосах, оседает в легких - отравляет так, что не выведешь поселившегося в теле яда], взгляд отводит, прячет в линиях ладони. явно нехорошее что-то творилось с этой девчонкой, а ему непременно нужно было до сути дела докопаться.

он ведь не отец тебе? в голосе гнев - дрожью лезвия в воздухе, раскатами отгремевшего выстрела, белеющие пальцы - пальцы юнца, мальчишеские и ломкие. он ведь еще не был майором, и единственным его оружием были слова, о которые он сам спотыкался, рассыпая лишние буквы. острием - на Апрелину - не бойся пожаловаться на него, не бойся сбежать, не бойся...

вот только бежать-то ей было некуда

сначала скрывала от него [невыплаканные слезы - тусклым отблеском в глазах, гнилые лепестки синяков, над водой тлеющий, задыхающийся крик], затем - его. ложью неповоротливой, налитой отяжелевшим ледяным страхом, не отогретым его дыханием. Апрелина исступленно - поцелуями, срывающимся шепотом, оплетая спутанными волосами.

из письма в письмо колючее "почему?", рассеченное резкой линией [знает ведь, почему, - сорвался бы сам], не бойся, Апрелюшка, вытащу. хотел лечить обличать сажать таких, как апрелинин обидчик, да только с первым же [ты на кого пасть разинул, пес? знай свое место] костяшки содраны, отчаянное бессилие выгрызает безжалостным оскалом. безответные письма подрагивают, опускаясь в почтовый ящик. была ли она когда-то на самом деле?

[indent] если ты мне когда-то приснилась
[indent] когда-нибудь снова приснись

на хайвее ему место не указывают; олени неучтенные ходят, уборщик парка аттракционов взят на карандаш, бурная деятельность выдувает тревожные мысли, почтовый ящик жадно глотает белые конверты [ссыпаются пеплом в подставленные ладони, но пахнут не огнем, а весной]. майор проживает непрожитые жизни - просит короткий комментарий на интервью и дорабатывает вакцину в лаборатории. работаю под прикрытием - дает свой короткий комментарий.

всматривается в закатные всполохи отражений окон - а вдруг была?
_{всё как раньше, с той же силой, так же хорошо
только что-то не случилось, не произошло}

* может быть и не майором
— майор - единственный, кто замечал, что приемный отец Апрелины её домогается, но ничего сделать не мог и не решался. верит или хочет верить, что рано или поздно убил бы его. случайно убила Апрелина, за что отправилась в места не столь отдаленные;
— как вы понимаете, для этого персонажа нужно очень любить жевать стекло;
— внешность менять нежелательно, потому что ну Антон же.....
— разные жизни/работа под прикрытием на хайвее - идея, которую можно смело отсечь, если не понравится, мне просто хотелось дать возможность использовать как можно больше образов Лапенко;
— предлагаю обменяться текстами сразу, чтобы всем было хорошо и комфортно, после чего выдам связь, ключи от своего сердца и все собранные плейлисты ♥

»

первый среди равных
смотритель (оскар гудвин) — 30-50 лет — учёный, основатель лаборатории

kyle maclachlan

«

Карандаш в правом кармане. Что ещё? Запасной грифель в левом. Что ещё? Платок для очков. Очки для чтения. Что ещё? Некоторое количество разумных сомнений. Что ещё? Платок для рук. Носовой платок. Таблетки по расписанию. Гребешок для волос. Девятнадцать металлических зубчиков. Что ещё? Пустая стеклянная ваза посреди комнаты. Металлический зубчик на дне стеклянной вазы. Стеклянная ваза, оказывающаяся пустой не до конца. Взгляд по прямой: из точки А в точку Б. Что ещё?

YOUR BODY IS NOW A GLASS CONTAINER

Смотритель — тот, кто присматривает. Смотритель не несёт ответственности за проекты, осуществляемые под началом сотрудников Лаборатории. Смотритель занимается только тем, что выдаёт разрешения: ставит подпись в правом нижнем углу, жмёт нужные руки и желает успешной работы. Руки после пожатий он обязательно вытирает.

Вы не знаете этого, но за всё время своей работы Смотритель ни разу не ответил на прошение отказом. Может быть, поэтому у Лаборатории довольно скверная репутация.

Потому что старый ворон разбаловал своих птенцов.

Однажды Смотритель решил, что любит Лабораторию и беспокоится за неё: что будет, если сюда нагрянет СНУУП в полном составе? Если кто-то нарушит соглашение о защите внутренней информации? Если против Лаборатории ополчится весь хайвей? Смотритель подумал, что ему нужен рупор, способный склонить общественные симпатии на его сторону. Так в Лаборатории появился проект, для простоты закреплённый за его фамилией. Осуществление проекта он, конечно, делегировал профессионалам.

Проектом «Гудвин» занимались сразу несколько сотрудников, и все они регулярно предоставляли Смотрителю образцы, пока он не отдал предпочтение одному — под индексом «Тильда». Смотритель заверил его печатью и выпустил в мир.

YOUR MIND WILL BECOME A SPONGE

Это начиналось как мысленный эксперимент, идея, способная успокоить зачинающуюся паранойю. Это грозит закончиться катастрофой, потому что Смотритель заводит новый платок — чтобы вытирать со лба холодный пот или прятать в него беспокойные пальцы. Каждый последний четверг месяца он говорит с проектом под индексом «Тильда», смотрит ему в глаза и чувствует: замешательство, азарт, но больше всего — страх.

Цель проекта «Гудвин»: защитить Лабораторию. Но что ещё ты можешь сделать с такими возможностями, Оскар?

Что ещё?

»

крепкая рука помощи
ханна — 30-36 лет — травматолог в больнице св. иосифа

bae doona

«

Б • А • М • С
у тебя очень тяжёлая рука - для врача-то, как иронично. удар - не выведешь после краску из-под кожи ещё неделю. на мне ты, конечно, не проверяла никогда - спасибо, - но других мне повидать всё-таки пришлось. кажется, что ты любого можешь переломать пополам - или на все три части - словно тоненькую зубочистку, которой ты обычно вычищаешь грязь из-под ногтей в перерыве.

лучший работник каждого месяца: наибольшее количество поступающих и прекрасно вылеченных пациентов.

иногда мне кажется, что все эти поломанные рёбра, сбитые локти и сотрясения - твоих рук дело.

ты подмигиваешь, когда за очередным пациентом закрывается входная дверь. я молчу.

мы - отличная команда.

и появилась она благодаря именно тебе. и твоему тяжёлому - чуть меньше, чем руки - взгляду, который в один день припечатал меня прямо к креслу в кабинете.

ты сказала: "собирайся, кашпар, мы идём на свидание".

ты сказала: "в ту дерьмовую закуску напротив, которая мозолит мне глаза каждую среду".

ты сказала: "сегодня как раз таки среда".

я решил промолчать. на всякий случай.

• • •

что ж, это оказалось не свидание. можно сказать, что это стало облегчением. но реальность оказалась ещё хуже: ты знала про мою... "болезнь". твой взгляд был не только устрашающим, но и чертовски внимательным. а мозг - сообразительным настолько, словно вместо него стоял супер-новомодный компьютер, о котором обычно пишут фантасты.

ты сказала: "я знаю, как тебе помочь".

ты сказала: "ты классный парень, кашпар, и я хочу тебе помочь".

ты сказала: "а ещё меня бесит, каким помятым ты вечно выглядишь от своей 'голодовки'".

ты сказала: "так, м. что насчёт партнёрских отношений, которые перерастут в дружеские буквально после одной картошки-фри, которую ты можешь мне заказать?"

я впервые за день улыбнулся.

мы - отличная команда.

»